4.3. Идеи и ценности гражданского общества
в политическом процессе постсоветской России

В советский период концепции гражданского общества упоминались только при критике буржуазных теорий. Актуализация идей и ценностей гражданского общества произошла в конце 1980-х гг., когда они стали одним из инструментов в борьбе против тоталитарной системы и руководящей роли КПСС. Возникшие на волне «перестройки» демократические «фронты», «дискуссионные клубы», «исторические общества», «экологические движения» позиционировали себя как «гражданские движения».

Гражданское общество в начале 1990-х гг. рассматривалось исследователями в ряду таких базовых понятий, как демократия и правовое государство. Был так называемый «романтический» период. Либерально ориентированные исследователи и политики в этот период не сомневались, что демократические преобразования в России будут успешными только при формирования институтов гражданского общества, как в западных странах1. Радикально-либеральные реформы во всех сферах жизни были нацелены на ослабление роли государства, частную собственность, рыночные отношения, права и свободы граждан, политический плюрализм. И лишь отдельные исследователи считали, что не существует универсальной модели гражданского общества и демократии (они всегда носят конкретный характер)2.

Опыт радикальных либеральных реформ в России первой половины 1990-х гг. развенчал романтические настроения и показал, что заимствование чужеродной западной модели гражданского общества не дает отдачи в социально-экономической сфере. По данным Л. Никовской, в начале 2000-х гг. около 3/4 населения России имело доход ниже уровня «социального минимума»3. Реальный процесс демократических преобразований привел к результатам, не соответствовавшим основным характеристикам теорий, разработанных и апробированных в западных странах. В эти схемы не укладывалось строительство гражданского общества в такой огромной стране, разнородной по социально-экономическим, этноконфессиональным и иным показателям. Началось переосмысление концепций гражданского общества.

Суверенизация регионов России, ведущая к дезинтеграции, актуализировала вопрос, как соотнести гражданские свободы и объективную потребность в общественной стабильности и целостности государства. Каковы допустимые отрицательные последствия дестабилизации и дезинтеграции государства ради формирования институтов гражданского общества, какую предельную цену может заплатить общество за переход к демократии и рыночным институтам?

Получилось так, что вместо идеально-типической западной модели гражданского общества Россия получила криминализированное олигархическое устройство. Рядовые граждане, брошенные государством на произвол судьбы, искали возможности физического выживания. В обществе возродились патерналистские настроения, ориентации на повышение регулирующей роли российского государства во всех сферах общественной жизни.

Многие исследователи стали делать акцент на критическом анализе западных теорий гражданского общества, возможностей инновации их в России. Более пристально рассматривались факторы, обусловливающие на протяжении столетий традиции взаимоотношений между обществом и государством: огромная и трудная для хозяйственного освоения территория; многовековое внеэкономическое принуждение; геополитический фактор постоянной внешней угрозы; полиэтничное и поликонфессиональное общество; длительное существование крестьянской общины как базовой социальной единицы аграрного социума; особая роль православия и др. Это вело к формированию специфической политической культуры, причудливо сочетающей подданнические и демократические начала.

Дискуссии обозначили две основные научные и общественно-политические позиции. Либералы продолжали настаивать, что с этими социокультурными характеристиками российского населения необходимо вести непримиримую борьбу как с архаичными пережитками. Иначе срабатывает так называемый эффект «колеи»4, и неизбежно повторение циклов перехода страны от демократических преобразований к контрреформам и укреплению авторитарных начал.

Сторонники второй позиции обосновывали необходимость учета этих социокультурных характеристик страны в концептуализации российской модели гражданского общества. Негативные последствия рыночных либеральных преобразований, утверждали они, обусловлены тем, что реформаторы слепо переносят западные модели без учета масштаба проблем и их сложности. Серьезной критике подверглись постулаты классической концепции гражданского общества о решающей роли самоорганизации и инициативности самодеятельных институтов, предоставления людям политических прав и свобод.

Поставленные в ситуацию фактического выживания в результате перехода к рынку и приватизации госсобственности, российские граждане не проявили повсеместной активности в формировании негосударственных экономических структур и соответствующих гражданских отношений. Причиной тому не столько пресловутые ментальные характеристики, сколько отсутствие социально-экономических предпосылок формирования слоя мелких и средних собственников, без которого невозможно построение западной модели гражданского общества.

В целом во второй половине 1990-х гг. постепенно стало укрепляться понимание, что абсолютизация либеральной идеально-типической модели гражданского общества и механическое внедрение западных образцов – тупиковый путь, грозящий распадом страны. Стало формироваться мнение, что гражданское общество – это всегда конкретная многоуровневая система взаимоотношений между индивидом, обществом и государством, складывающаяся в результате воздействия друг на друга политических, социальных, экономических, культурных, моральных факторов. Гражданское общество – особая сфера социума, противостоящая государству и в то же время неразрывно связанная с ним.

Такой подход позволяет уйти от одномерных оценок гражданского общества в России, дает больше возможностей представить политические и социально-экономические преобразования в различных странах как процесс, осуществляемый по различным векторам, с разной скоростью и неодинаковыми результатами.

---