2.4. Российская специфика проблемы лидерства
Проблема личности лидера всегда оказывалась центральной в анализе российской политики. Это связано с тем, что наша политика была и остается чрезвычайно персонифицированной. Можно трактовать это свойство российской политической культуры по-разному. Для одних авторов оно служит показателем неизменной авторитарности русского народа, от которой нам необходимо как можно скорее избавиться. Другие, наоборот, считают, что тот факт, что люди для нас важнее законов и правил, – наше преимущество. Но независимо от оценок, очевидно, что российская история не может быть понята без учета того, кто правит страной, независимо от его титула: царь, генеральный секретарь или президент.
Описывая дореволюционный период, исследователи традиционно подчеркивают сакральный характер царской власти, которая имела не столько правовую, сколько религиозно-мистическую легитимацию. Гораздо меньше внимания в литературе уделяется собственно психологическим аспектам исполнения высшей политической роли. Исключение составляет замечательная работа русского психолога и историка Г. Чулкова1, в которой упор как раз сделан на различении психологических характеристик российских царей. Но и в этой, и в других работах о политических лидерах не ставится вопрос о личностных качествах, которыми должен обладать царь, чтобы его воспринимали не просто как исполнителя функции, пусть и священной, но как личность.
Советский период породил новый тип лидера и по-новому обозначил проблему его легитимации. Даже простое перечисление лидеров советского периода: Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев – показывает, что общее основание в виде политического режима еще не означает единообразия в типе лидерства. Распространенная концепция, трактующая лидерство советской эпохи в терминах авторитаризма-тоталитаризма, не дает адекватного объяснения психологическим отличиям перечисленных лидеров и не может объяснить, почему столь отличными оказались эпохи их правления и в какой мере причиной тому стали их личностные особенности, а в какой – природа системы.
Если в отношении харизматических персонажей (Ленин, Сталин, отчасти – Хрущев) ясно, что они были личностями с яркой индивидуальностью, то брежневско-черненковский период позволяет говорить скорее об отсутствии качеств, которые принято называть личностными. Один из респондентов в нашем исследовании2 по образам власти сравнил речь советских политиков с тарахтением трактора: ему запомнилось не то, что они говорили, а лишенный смысла звук, льющийся из радиоприемника. Стереотипные фразы, безликая внешность непривлекательных и часто очень немолодых и «одинаковых» лидеров – таков узнаваемый портрет политика того времени на всех этажах власти. Более того – выделяться, обладать отчетливой индивидуальностью было противопоказано тем, кто делал политическую карьеру. Подражание действиям и стилю первого лица руководителями более низкого уровня всегда были и остаются особенностью российской практики. Так, во времена Ельцина все играли в теннис, а сегодня столь же массово катаются на горных лыжах и занимаются дзюдо.
Приход М. С. Горбачева и других лидеров перестройки произвел революцию с точки зрения стиля и образа политика. В политику вернулись яркие, неповторимые индивидуальности. Личностно окрашенными стали их речь, поступки, внешность. Не случайно в политики подались спортсмены, артисты, ученые, которых отличали яркая индивидуальность и подчеркнуто небюрократический облик. Чем более непохожими на прежних лидеров, критичными в их адрес они были, тем больше имели шанс выдвинуться. Политика с 1985 г. становилась все более публичной, а, следовательно, вопрос о том, чего ожидает от политика общество, превратился в один из главных для установления новых демократических норм. Телевидение сделало различия между политиками видимыми и слышимыми.
Постперестроечный период принес новую смену типа российского политического лидерства. Прежде всего сменились доминирующие роли. Пришедшие на волне перестройки «чисто политические» лидеры привлекали своей риторикой, раскованной манерой общения, критичностью и идеологическим разнообразием. На политической сцене блистали шоумены. Начиная с выборов Б. Н. Ельцина в 1991 г. в российскую политику пришла целая плеяда таких харизматичных, политизированных деятелей. Ельцин, несомненно, самый яркий из них. Он воспринимался как политическая звезда и на выборах 1996 г., когда был уже тяжело болен, и даже в 2002 г., когда, после добровольного ухода от власти, физически восстановился и вел активный образ жизни.
Выборы 1993 г. поставили вопрос о «загадке В. В. Жириновского», который завоевал свой электорат своеобразной риторикой, актерскими данными и броской внешностью. В последующие годы такой тип лидера оказался вытесненным новой политической модой. На его место пришел лидер, наиболее ярко представленный тогдашним московским мэром Ю. М. Лужковым: «чистый профессионал», хозяйственник, занятый строительством храмов и домов, уборкой улиц и украшением столицы. Он всячески подчеркивал, что политика его почти не интересует. При этом в последний период своего пребывания мэром он занял четкие позиции по ряду ключевых политических вопросов и на последних выборах получил более 80 % голосов избирателей.
На первый взгляд, такой тип лидера напоминает его коммунистических предшественников, но только на первый взгляд. На самом деле это тип публичного политика, одаренного коммуникативными способностями, использующего в своей практике неординарные подходы и деятельно решающего повседневные проблемы. Подражавшие Лужкову региональные лидеры получали максимальную поддержку на губернаторских выборах в 1996–1997 гг. Такой тип лидера преобладал и в тогдашней верхней палате российского парламента – Совете Федерации конца 1990-х гг.
Занявший вслед за Лужковым кресло мэра С. С. Собянин повторяет тот же рисунок роли: сугубо деловой, непубличный стиль, нацеленность на хозяйственные заботы и демонстрация идеологической отстраненности; добавим к этому подчеркнутый отказ от политических амбиций.
С приходом В. В. Путина еще в 2000-м, а особенно – в 2012 г., политическая мода снова меняется, а с ней и политический стиль российского лидерства. На место харизматичного Ельцина приходит совершенно иной тип. Не случайно одна из книг о В. В. Путине немецкого журналиста А. Рара названа «Немец в Москве». Тип лидерства Путина практически не имеет аналогов, во всяком случае, в ХХ в. Его подчеркнутая функциональная направленность и своеобразная «аполитичность» – явно не из советского прошлого. Это лидер современного типа, но вместе с тем приверженец традиционных ценностей, стоящий на службе национальных интересов России. Такое сочетание – трудный образец для подражания. Внешне неброский, со сдержанными манерами, без барских замашек, характерных для бывшего партхозактива, лично скромный, но притом чрезвычайно активный и резкий, когда дело касается принципиальных вопросов. Сам факт появления такого лидера можно рассматривать как реакцию массового политического сознания на доминирующий тип лидерства предыдущего периода.
Этот краткий исторический экскурс показывает, что:
1) личностный фактор значим в российской политике на всех этапах, независимо от качеств конкретных лидеров, их достоинств и недостатков, от того, был ли лидер просто бюрократом или отличался яркой индивидуальностью;
2) собственно индивидуальность, индивидуальная неповторимость, впервые стала рассматриваться как необходимый компонент лидерства лишь с развитием публичной политики в постсоветский период;
3) социальный и политический кризис потребовал от лидеров демонстрации и использования личностного потенциала, при этом набор личностных переменных оценивается гражданами как в целом (общее восприятие), так и дифференцированно (по отдельным характеристикам, которые становятся особо значимыми в конкретной политической ситуации); современному политику приходится быстро реагировать на изменения ожиданий избирателей и демонстрировать свое политическое «лицо» во всех ракурсах, а у граждан порой возникает ощущение, что это лицо за считанные дни меняется до неузнаваемости.
Подведем некоторый итог. Что происходит с лидерством в современной политике? Какие лидеры сегодня наиболее востребованы и востребованы ли они вообще?
Последние события, связанные с Крымом и Украиной, со всей очевидностью показали, что на лидерстве рано ставить крест. Оно не просто востребовано, но без него политика неэффективна. Если в Крыму нашлись яркие и самобытные лидеры (С. В. Аксенов, В. А. Константинов, А. М. Чалый), которые смогли не только сплотить население, но и поставить адекватные ситуации цели и достичь их, то на Юго-Восточной Украине такие лидеры, если и появились, то не были столь харизматичными. К тому же там началась война, понадобились лидеры особого склада, появились полевые командиры со своей харизмой. Ситуация с лидерством здесь складывается очень сложная. Тем не менее фактор лидерства здесь нагляден.
Другое дело, какой тип лидеров востребован в современной политике и в мире, и в России. Сегодня можно, во-первых, констатировать удивительный дефицит ярких лидеров и в Европе, и в США, и в других регионах мира. В Европе, кроме А. Меркель, вообще трудно назвать хотя бы мало-мальски яркую фигуру. Да и Меркель явно не предстает образцом харизматического лидера. Французский президент Ф. Олланд не воспринимается как лидер даже своими сторонниками, а уж остальные европейские лидеры и вовсе выглядят настолько бледно, что назвать их лидерами язык не поворачивается. Для таких персонажей годится разве что термин office-holder, который можно перевести как «столоначальник». В США «обамомания» не дотянула даже до середины первого срока президента, уступив разочарованию и недоверию граждан. В какой-то момент даже Мишель Обама пользовалась большей популярностью, чем ее муж.
Можно, конечно, вспомнить такого яркого политика, как кубинский лидер Фидель Кастро, покойного венесуэльского президента Уго Чавеса, но это, пожалуй, и все. Остается один Путин, которого кто-то любит, кто-то ненавидит. Но никто не может оспорить его статус мирового лидера. Кроме него, в стране ярких лидеров немного. Сейчас можно говорить об остром дефиците людей, обладающих стратегическим мышлением, способных вести за собой и в своей роли быть вожаком. При весьма высоких, по мировым меркам, рейтингах президента все остальные политики и власть в целом оцениваются гражданами достаточно негативно, да и президент нередко выражает недовольство, как отдельными политиками, так и целыми министерствами (ведомствами), так что эти политические вакансии заполнить достаточно сложно. Это касается всех перечисленных выше политических ролей, но особенно остро проявляется на муниципальном уровне власти.
Среди различных типов лидеров сегодня явно доминирует лидерство исполнительского типа. Лидеров-теоретиков или лидеров-трибунов среди представителей нашего политического класса практически не встретишь, причем не только в среде тех, кто вписан в систему, но и среди оппозиционеров.
Как показывают опросы в обществе, есть большое число людей, готовых к лидерской роли, но система их «не видит», а те, кого система отбирает для этого, нередко не готовы к самостоятельным действиям и подходят лишь в качестве исполнительных винтиков бюрократического механизма. Отсюда следует вполне очевидный вывод: система рекрутирования и подготовки лидеров нуждается в серьезной корректировке. Лидеров надо не только искать, но и серьезно обучать, взращивая тех, кто способен к нетривиальным решениям, стратегическому мышлению и умению работать с людьми. События последнего времени четко показывают и то, что признание человека лидером общенационального уровня в современной России все больше сопрягается с оценкой населением его программных установок и деятельности как нацеленных на реализацию коренных национальных интересов.
Объяснение феномена лидерства помогает уяснить природу участия в политике, гражданственности, особенности политической культуры России.